Сначала внутреннее чувство монстра указало на бесстрашную призрачную девушку, что в черном тоне одежды несколько походила на него. Однако, как только паучьи пальцы нащупали крепления в полу и легко вытянули их, перед прутьями решетки возник Юрий. Тогда же чудовище совершило несколько грузных шагов в сторону раненных. Микола еще крепче сжал плечи Наташи, пообещав себе отпустить ее только в случае гибели. И снова наглый призрачный юноша встал между ними. Монстр грубо каркнул.

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Юрий бросил безмолвный вызов монстру, широко расставив руки. Он не страшился вида этого подобного человеку создания. В тот момент монстр напомнил ему могильщика кладбища, на которое он ездил в детстве вместе с родителями. Мужчина был таким же тощим, высоким, с широкой черной шляпой на голове и в черном костюме, словно желал скрыть лицо и тело от людских глаз. Однако беспокойные красные круги напоминали обо всех, кто погиб от его рук, зубастое кольцо нервно расширялось и уменьшалось от частого зловонного дыхания, а отсутствие носа делало его похожим на манекен.

Как бы Юрий не дрожал всем телом и не поливал лоб липким потом, заставить себя отступить не смог. Только благодаря товарищам он находился в склепе; и он не имел права не отплатить тем же.

Вдруг в комнате появился отважный призрак с деревянной дубиной в руке. Он обрушил крепкую ножку от стула на лысый затылок чудовища, отчего шляпа несколько съехала вперед, но не упала. Разгневанный подобной дерзостью монстр вмиг околдовал «искателя» гипнозом и повел его в неизвестном направлении.

Юрий подбежал к раненным товарищам и, дотронувшись их плечей, сказал:

— Он ушел. Все кончилось.

— Хто ты? Ты янгол [137] ? Мы вжэ помэрлы?

— Микола, очнись! Наташа!

— Га! Ба! Шо цэ було?! Як…

— Все потом! Ник предал нас! Он украл амулеты, запустил монстра и сбежал. Думаю, он уже на пути к памятнику. Без тебя… я не справлюсь.

— Черт, какой же он гад, мерзкое животное! — крикнула Наташа. — Я ему начищу его толстую рожу!

— Мовчы! Тоби зараз [138] спаты трэба, ты он як ще шатаешься. Та и не дило, шоб баба ото на мужика с кулакамы. Я зараз нэ дужэ гарный боець, алэ його трэба зупыныты [139] .

— Гуцул чертов! У тебя же нога разрезана. Ты и ходить нормально не сможешь, черт возьми! Я пойду!

— А ну цыц! Сашко мени там замотав. Усэ гаразд! Юра, допоможи пиднятыся.

Ник насмехался над призраками. Над всеми, кто почитал его как вожака, кто был верен ему и выполнял приказы под угрозой нарушения кладбищенских правил, кто погиб ради его успеха. И над Виталием, и над всеми приближенными, и над Миколой и Наташей, и над новичками, кто еще не столкнулся лицом к лицу с монстрами. И в первую очередь его веселил Юрий.

Впервые на поверхности ночного кладбища раздавался неистовый хохот, который не могли скрыть ни раскаты грома, ни стук дождя о надгробный гранит.

Безымянный памятник неподвижно наблюдал за происходившим и впервые пожалел, что был отлит из бронзы. Он чувствовал злостный смрад от нарушителя покоя, чувствовал, что тот нес в кармане чужую вещь, но грустно — дождевая капля скатывалась с каждого из четырех глаз — молился, чтобы кладбищенский тайник открылся иному призраку.

Как только шаровидные выемки в гранитной плите заполнились четырьмя гладкими камнями, увесистая дверца тайника выдалась вперед, явив узкую щель. Хотя Ник не знал назначения увиденных пузырьков с зельем, он нацепил на лицо вид понимания и еще более раздвинул трещавшие от растяжения губы; кроме того, внутри на дне лежал свернутый клочок бумаги. Вдруг он замер, почувствовав на затылке гневный взгляд, и обернулся.

— Мы заслужили это не меньше твоего. Нет! Каждый из твоей банды достоин больше тебя.

Два хромавших призрака поднимались по ступеням памятника.

— Че ты заливаешь мне. У бандосов такой порядок: кто первый встал, того и тапки, — говорил главный «искатель», прятав зелье в карман на каждую связку слов. — Хрен его знает, че тут за тапочки, но точняк на вес золота.

Вдруг Микола завыл по-собачьи, несколько припав в земле, в чем Юрий тотчас же приметил хитрость: весь путь от склепа призрачный юноша молчал и продвигался, ввиду страшной раны, сносно. Хотя тьма оказалась на стороне правосудия, преимуществом, неловкий шаг ступни выдавал смещение в сторону недруга.

— Ты, Юрец, позыркивай на него, а то сдохнет еще прямо тут. И на кой вы притопали сюда…

— Чтобы ты рассказал, как оно живется, со знанием, что ты предал не только новичков, но и верных тебе призраков.

— Хорошо, живется, знаешь. — Ник похлопал ладонью по карману, отчего раздался стук стекла. — Четкая жизнь у меня в кармане. Реально же в кармане!

— От жэ ты гыдота! — вставил Микола от избытка чувств.

— Хо! Еще какая! — Он обратил опьяненный победой взгляд на бывшего подручного, и пришлось замереть. — Ты, хохол, не думай, че Юрец у нас пай-мальчик, ну, прямо-таки ангелочек, а? Даже мой заплывший бухлом и телками мозг не придумал бы такое. Запустить в склеп лашлу! Да он же безбашеннее меня в жестокости. Даже завидую маленько! Короче, Юрец, ты мне помог будь здоров.

Юрий не осмелился ни перечить главарю банды, ни заглянуть в глаза товарищу, который был занят хитростью.

— Мы моглы подохнуты, покы гонялыся за цим чортовым амулэтом!

— И я реально надеялся на это! Но Юрец подпортил мне малину, че уж там. Ты, хохол сраный, изрядно насолил мне. Спасатель хренов! Сначала подружку Анжи, теперь эту цыганку. И кучу других. А ведь всех их нужно было втихаря пришить. Но ты реально крепкий пацан, на все сто батрачил каждую ночь. Вот и не порешил я тебя.

— Божэ… Шош ты за людына така [140] . Выродок клятый! Так цэ ты усих оставляв вночи… Я завжды знав, шо ты паскуда. Альоша… Вин же вирыв тоби [141] , працював на банду. А ты вбыл його!

По небу пролетела белоснежная искра, озарив на миг обезображенное гневом лицо Ника; неказистые черты тогда обратились дьявольскими: смуглая кожа покраснела и, казалось, пополнела от крови, клоки волос на темени торчали, будто рога, а блеснувшие глаза горели жаждой убийства.

— Да нету никакой банды, млять! — завопил Ник. — Есть я. Ток я. И мое желание. А вы уже поймите, че просрали все шансы на халявную жизнь.

Главный «искатель» плюнул на гранитный пол перед призрачными юношами и повернул пухлое тело в направление ступеней памятника. Охваченный яростью Микола в два широких прыжка, несмотря на покалеченную ногу, уничтожил расстояние между недругом. Его плечи распустились, удвоившись в ширине, спина выпрямилась, словно ее натянули, а мощные ладони вместе с продолжением руки стали походить на огромные лопаты, подрагивавшие от напряжения. Он сомкнул кулаки.

— Ну-ну! Рискни, если житуха не дорога. Че ты мне сделаешь, а? Че? Свалил, мусор!

В очередной вспышке молнии между толстыми пальцами Ника заблестела сталь, ловко вынутая из кармана.

Микола замер, увидев острие, и грустно выдохнул. Когда последний порыв воздуха вырвался из груди, вместе с ним устремился кулак призрачного юноши, который впечатался в скулу главного «искателя». Невозможно было не поморщиться от мерзкого хруста кости.

Исход был заведомо проигрышным.

— Пацюк клятый! [142] — кричал призрачный юноша. Он набросился на Ника сверху и придавил коленями к гранитному полу, осыпав беспорядочными ударами по лицу. — Это тоби за Альошу. Хто тварына здэся, так цэ тильки ты!

С каждым новым ударом лицо Миколы, покоробленное злом и слезами, удлинялось, из черепа пробивались, словно молодые ростки, рога, а кулак все больше походил на копыто, из которого выпали ногти. В момент, когда лицо главаря банды представляло собой страшное явление, призрачный юноша отпрянул, как будто испытал прилив боли; тело его шелестело, шуршало, хрустело — складывалось, в иную форму, извращав каждую кость и каждый сустав организма.